I.I. Имя и прозвища: При рождении Матавар, что значит "Смерть", но имя забрали, и теперь он Рух. Из прошлого он принес иные имена - Черный, Рыжий и Чистый. I.II. Пол: Самец I.III. Возраст: 3 года с копейками I.IV. Принадлежность и статус: С-Ю стая, воин I.V. Родственники: далеко и не имеют значения

I.VI. Внешность:
Рост в холке — 89 см.
Масса —  67 кг
"Кровавый" - громкое имя, вызванное лишь легким напылением на шкуре. "Смерть" - сопровождение, отдающееся всякому статному зверю. "Чистый", ибо шрамов у него почти нет.
Руха не просто так в лицо называют медведем. Огромный, едва-едва не достающий до верхушки волчьего роста зверь. Возможно, даже гигант, пусть и не взял максимумы. А ему и не надо, хватает крепкого телосложения и большой массы - долой худощавость, здесь она ни к чему. Он - вместилище огромной силы и большой выносливости, таким ни к чему ни скорость, ни верткость, ведь горе проще принять на себя удар самого сильного ветра, чем бегать от него в надежде, что сможет делать это вечно. Руху проще терпеть и постепенно напирать. А когда на тебя наваливается туша весом более чем в полцентнера, уже как-то трудновато вывернуться и избежать прославленной хватки. В целом нестандартная только за счет телосложения внешность уместно дополнена крупными лапами и тяжелой мордой, чуть широковатой для волка. Местами его шкура украшена шрамами, но все до единого надежно скрыты шерстью и со временем затянутся.
Столь же красноречива и расцветка Руха. Но если сложение раскрывает физические возможности, окрас и глаза - совершенно иное. Черная при рождении, его шкура совсем скоро стала отдавать ржавчиной из-за красно-бурого "налета", покрывающего все тело и особенно явного на спине и голове. Со временем, годам эдак к двум-двум с половиной на лапах, холке и морде проступила светлая, сначала только серебристая шерсть. Чуть погодя окрасились и уши, а более ранние отметины стали светлеть и расти. Так, пятно на морде из светлых "усиков" гитлерского вида разрослось и окрасило в почти белый цвет даже подбородок. И в довершение - светлые голубые глаза. Небесно-синие, слишком яркие, чтобы быть льдом.

I.VII. Характер:
"Кровавый", говорили они. "Смерть", нарочито громко произносили все, кормя медленно тлеющие изнутри надежды. "Чистый" - так нарекли его, нанося противоречащие шрамы.
В краях, где он был рожден, характеры не стремились вынуть из камня, подстраивая под себя. И слепо верили в предсказания, замечая лишь подтверждения и даже не думая о том, что ошиблись. А потом вместо обещанного великого вождя вырос он, обглоданный голодной водой времени, лишь слегка изменившийся под влиянием течения камень - остальную форму ему даровали беспощадные и непокорные ветра. Старуха-ведунья пророчила Руху иную судьбу, заранее дала имя, но не всякий корабль плывет нужным курсом, слушаясь одного только имени.
Вечно хмурый и серьезный, демонстрирующий небывалое спокойствие и завидное терпение, Рух удивительно быстро выходит из равновесия, стоит только нажать на действительно больное место. Вот только где оно и в какую сторону качнется маятник его души - тот еще вопрос. Он может рьяно защищать что-то "свое", но может столь же легко расстаться с чем-то, на первый взгляд, равноценным. Он может позволить развеять в прах чьи-то мечты, а может спасти от этой боли злейшего врага. Он сам убьет младенца, но и мать, что так рьяно хотела сделать это сама с тем же успехом может пострадать. Нельзя полагаться на увиденную единожды слабость и давить только на нее, не имея запасного плана и не выловив в небесах его глаз неизменно легкую, прозрачную тень беспокойства. Им сложно манипулировать через боль, будь она душевной или физической. У него есть слабости, их много, но даже сам Рух толком не знает, где они сокрыты.
Он знает, что отчаянно цепляется за старое, будь то земля, обычаи или существа из плоти и крови. Это не страх перед чем-то новым как таковым, скорее перед самими изменениями, перед тем, чего это может стоить. Устоявшихся отношений, ценности знаний, порой его даже ценность шкуры начинает заботить. Стоит ли это все терять, бросая на ветер? Тем не менее, если нечто новое не требует платы или же та плата мала - Рух без проблем откажется от позиции запертого в одних рамках консерватора. А если новое стоит того - он решится даже на большие потери. Именно так он лишил себя свободы, даруя шанс другому. И для него многое страшно только на первый взгляд, на деле Рух быстро привыкает к новому.
Весьма осторожен, когда дело доходит и до не слишком меняющих его мир вещей. Так, Рух обычно молчалив. Иные врут, скрывая правду под метровыми слоями лжи, но этот зверь предпочтет уйти от ответа, или мягко переведя тему, или четко указав на отсутствие желания делиться своими мыслями по поводу чего-либо. В основном это вызвано желанием поменьше лишней информации "спалить" кому бы то ни было - такая осторожность никогда не бывает лишней. При этом он честно стремится не вникать в чужие разговоры, доведя умение выбрасывать из головы все лишнее до совершенства. Потому и воспринимается как наивный дурак - слишком мало знает, хотя мог бы знать все. Также, не спешит поворачиваться спиной к не вызывающим доверия субъектам. Вообще предпочтет иметь позади себя крепкую стену - уж лучше быть загнанным в угол, чем запертым в кольце из зубастых пастей, где к кому ни повернись - атаку сзади пропустишь. Ему нужна надежность, даже если это значит отсутствие путей для отступления и бегства.
Руководствуясь этой честностью, всегда как-либо намекает на то, что большой верности какому-то чужому идеалу от него ждать не стоит, что Матавар - птица, привыкшая к свободе, не готовая связать себя только ради пищи и крова, ради прикрытой спины и тепла. И любого, кто не воспримет его положение всерьез, он молча назовет дураком, но напоминать не станет больше - дуракам без толку разжевывать. А вот обещаниям и клятвам он верен, как и простому долгу. Только вот чтобы выудить из него что-то в этом роде очень трудно - не самый уверенный в себе и своих силах тип, он не спешит обещать что-то, чего не сможет выполнить, даже если это со всех сторон кажется вполне обычным и простым.
А еще он не боится. С детства не боится темноты - в темноте что-то, что причинит боль или лишит жизни, что-то ужасное и жестокое, но он никогда не боялся ни боли, ни смерти. Только тянулся к жизни, но лишь из желания успеть сделать что-то еще. Не боится чужого гнева, выплескивающегося морем слов, как-то очень быстро привыкнув выключаться в такие моменты и всякое давление на жалость, совесть и что бы то ни было еще пропускать мимо ушей. Не боится таких простых вещей, как огонь, вода, высота или закрытая со всех сторон нора, запертая камнем. Не боится кого-то или что-то потерять. В нем будто нет места страха, но это уже глупая ложь.

I.VIII. Биография:
"Кровавый", сказали они, едва краснота проступила на холке. "Смерть", от рождения преследует его глупое прозвище. "Чистый", ибо не будет за ним ни единого следа черной жизни врага - только следы боя и мертвое тело.
Отец и мать его - великие воины, славные звери, ведущие за собой огромную стаю столь же статных и верных им волков. Их пищей всегда были лишь сильнейшие, а противники с каждым годом все чаще бежали, поджав хвосты. В их стае лишь один зверь мог сравниться с ними по могуществу - древняя седая старуха, устремившая единожды взор невидящих глаз на чрево волчицы. И обещала ей, что первый из рожденных станет следующим вождем, беспощадным и сильным, а шкура его вечно будет омыта кровью. Но первым был рожден Матавар.
С раннего детства он воспитывался наравне со всеми, столь же жестки были наказания и столь же мягок порой был материнский голос. Равных ему по силе щенков не было, и только самые хитрые могли перебороть его один на один. Но только и всего. А еще голубизна во взгляде так и оставалась небесной, а шкура начала светлеть. Но ржавый налет становился все более явным, и первые же подозрения были отметены. Белая волчица не ошибается. Но всякие его успехи были велики настолько же, насколько это бывает у зверей его возраста в тех же делах. Не было ничего выдающегося. И во всяком испытании у него было столько же шансов на проигрыш, сколько у всех прочих. Матавар всегда был всего лишь крупным середнячком.
Слепая старуха умерла, пророчество ее сочли слабостью защиты от бесов, и Матавар был с позором сдвинут почти в самые низы, обречен на вечные тычки и лишенные доброй славы отметины - все его шрамы с того времени нанесены собратьями из его же стаи, родной кровью, презирающей не желающего двигаться вверх зверя. И наверняка они жалели только о потере игрушки, когда забитый волк ушел, наконец поняв, что здесь ему не место.
Вслед за Матаваром ушел его брат, незримой тенью следующий за нежеланным родственником. И когда они встретились нос к носу, бой выдался тяжелый - один отчаянно хотел выжить, второй столь же сильно желал умертвить. Но Матавар оступился первым, проиграв бой. Жизнь ему оставили, право на имя забрали. Тогда-то и появился Рух, выпустив наружу все, что было заперто за именной печатью. Ушли и громкие прозвища, теперь он не тот. Рыжий, ибо рыжина не пропала. Мертвый, ибо зверь без имени - зверь без души, а душа есть жизнь. И только Чистый остался. Просто потому, что. Без продолжения.
Один он жил долго, почти год, а затем наткнулся на двух волков - щенка и переярка, явно детей одной матери. И бросать не стал - то ли жалко их стало, то ли еще чего, но пару недель старательно оберегал переживших потерю семьи молодых. А потом кобелек (а иначе о собаковатом малом и не сказать) куда-то делся, оставив Руха и Цинну. Пару месяцев потаскавшись еще в одиночках, волки решились вступить в стаю, в группе всяко проще, чем тянуть на шее полувзрослого волка, едва-едва выйдя из его возраста. Рух так не смог бы в одиночку.

II.I. Посещаемость: кд/чд

II.II. Связь: id в вк - some_red (если вдруг добавляетесь в друзья - пожалуйста, пишите, кто и откуд, меня пугают неизвестные)

II.III. Эгоизм и желание улучшаться: та все норм х)