Кто такой был этот Меровей?
Он любил тереться линяющей шкурой о деревья, любил переходить на иноходь, чувствуя радость от быстрого бега.
Иногда в тишине туманного утреннего леса он отсчитывал ритм и ступал самыми кончиками лап, стараясь делать свой шаг неслышным, тише, чем ходит мышь. Без признака усталости мог всю ночь сидеть у мягкого пламени луны, ожидая яркого рассветного огня, а потом бродить по сырым болотам, вдыхая запах зрелой черники.
Терпеть не мог, когда ночью кто-то пристраивался у его шкуры, пытаясь согреться и ненавидел, когда какой-нибудь лежебока предпочитал встрече рассвета планомерный сон до полудня.
Иногда грыз ивовую кору и смеялся над волчатами, повторяющими за ним. В бою предпочитал куснуть и отбежать, нежели получить прямой удар. Никого не любил и над всеми только смеялся, по-доброму или по-злому, хитро щуря зеленые глаза.
По молодости не желал никакой взрослой жизни и никому не спешил отдать сердце, предпочитая вольный ветер в загривок любым связям. Воображая себя уже довольно взрослым по навыкам и характеру, тем не менее, никогда не стремился быть занудным; не хотел брать и ответственности.
Вот такой он был, этот Меровей. Черная шкура, зеленые пожары глаз, вечный насмешливый оскал и определенная степень эгоизма, когда любишь себя так, что хочешь восхищаться, но при этом готов отдать себя во благо своим же целям.
Меровей не зацикливался на чем-то определенном. И, живя в стае с разномастными сородичами, никогда особо не поддерживал политику, лишь восхищаясь определенными действиями отца и видя самого себя в роли вожака, пламенной речью призывающего молодых бунтарей расчищать для себя путь. Путь в мире стариков.
Кому нужны эти серьезные морды? Если вороны бушуют, почему бы не ответить им тем же?
Меровей всегда был уверен в одном: мать нарочно пошла к воронам, чтобы он стремился с ними сразиться. Стал сильным и достойным. Враным на древе темном.
День Меровея никогда не бывает пустым. Если Меровей считает наполнение дня недостаточным, он идет вперед и делает то, что считает нужным сделать. Например, можно обгрызть уши товарищу или нарвать дикого чеснока и вывалить в нору, чтобы самые чувствительные выгребали его оттуда с руганью. Ещё можно гонять кроликов или избивать сородичей хворостом, в обилии лежащим под деревьями.
В общем, всякий день Меровея не обходился без какой-нибудь интересной вещи, делающей его уникальным, будь то съеденная на болоте лягушка, попытка познакомиться с лисой или нарушение какого-то запрета с последующими чтениями отцовских моралей, моралей старших воинов или ещё чьих-нибудь - не важно, чьих, для молодого бунтаря всегда найдется старик с глупыми (по мнению самого бунтаря) наставлениями.
Чем решил развлечься Меровей нынешним днем?
Он отправился туда, где ему могли лихо надрать задницу. Или он сам мог бы надрать кому-нибудь задницу.
"Удача, собрат. Одного я точно смогу уработать, но если их будет больше двух, я драпаю".
Но если быть честным, назвать благородную драку целью Меровея в этом походе нельзя. Скорее уж, он желал острых ощущений, лихих встреч, от которых холодок по загривку, невероятных событий и разговоров.
Есть в лесах такая отличная вещь, как звериные тропы. Скажем, кроме волка или лисы эту дорожку вряд ли кто заметит, но как правило, ведут они к охотничьим угодьям, мимо трясинных болот и буреломов.
Превосходным осенним вечером Меровей направился к лесам. Светило заходящее солнце, багряные листья кленов горели им. Меровею всё казалось, что они вспыхнут по-настоящему, отгорят положенное и застынут почерневшими, с запахом дыма и пепла.
Битый час он искал подходящее место на одной из троп, пока не нашел наконец раскидистый клен с тяжелыми, низкими ветвями. Запрыгнув на ветвь, Меровей зарылся в желтые листья и замер.
Много-много листвы и хитрый зеленый глаз, оглядывающий местность.
Догорающий закат и пронзительно красное солнце, какое только бывает осенью. Запах свежей хвои, коры и зрелых диких яблок. Это успокаивало Меровея и одновременно с тем зажигало некий внутренний огонь. Он был молод в то время, не познавший никаких горестей и совершенно лишенный какого-либо уныния. Прекрасный клыкастый хищник среди ярких листьев. Охотник в сердце самой осени.
Ветер принес незнакомый запах, и Меровей встрепенулся, чувствуя, как сильно бьется сердце. Первая жертва для лесного духа? Новый объект для интереса?
Наконец он почувствовал живое существо совсем близко.
- Эхе-ей, - протянул Меровей, высовывая из-под листьев черный нос и принюхиваясь. - Представься, что ты есть.
Кора клёна была удивительно теплой, и даже листья, укрывающие Меровея, были чем-то вроде второй шкуры.
Дерево, живое и могучее, тянулось к осеннему небу не слабее черного волка. Оно успело впитать в себя закат и пройдет уйма времени, прежде чем холодная ночь остудит ветви.
Ночь. И если облака не скроют луну, можно вновь бродить до самого рассвета, чувствуя силу в ногах и невероятную ясность в голове.

Храброе и благородное сердце в его груди забилось ещё сильнее.
Он едва не слетел с ветки, на которой удобно пристроился в рыжих и желтых листьях, когда услышал голос. Голос был женственно мягким, но с определенной долей ненавязчивой твердости, как будто говоришь не с кем-то мягкотелым, а с одиночкой, путешественником, странником. В этом голосе гранит и вьюга!
Меровей едва не захлебнулся своим ответом, который хотел стремительно излить на подошедшую ближе волчицу, но вовремя сжал зубы и промолчал. Краешком глаза он выглядывал неприметно из-за листьев, но видел только светлую шерсть, да и то весьма размыто.
Меровей не мог увидеть восхищения в её глазах. Не мог увидеть страха или интереса. Но ему хотелось!
Поэтому он решил действовать как можно более настойчиво, в соответствии со своими привычными взглядами на жизнь. Резко высунув голову из листьев, зеленоглазый внимательным, хмурым, взрослым, непременно серьезным взглядом осмотрел местность и остановился на незнакомке.
- Ты тоже это слышала, верно? - низко проговорил Меровей, спрыгивая с ветки и обрушивая наземь дождь из кленовых листьев. - Ищешь лесного духа, как и я? Уж поверь, я-то поймаю этого подонка! Не сегодня, не завтра и не послезавтра, но поймаю.
Он приподнял подбородок и клыкасто улыбнулся. Его вид говорил о самоотверженности!
У Меровея, кроме того, не наблюдалось никакого такта и вежливости, а уж какой такт может быть в такой опасной ситуации, когда весь лес полон шуршащих духов, прячущихся среди желтых листьев? Так что, ничуть ни смущаясь контакта, Меровей деловито обнюхал светлую шерсть, не меняя при этом хмурого, храброго, самоотверженного вида.
Он поднял лапу и задумчиво поскреб когтем свой подбородок, как бы собираясь с мыслями и анализируя ситуацию.
- Даю семь медвежьих клыков за то, что он тут был, - уверенно усмехнулся Меровей, ища в её глазах одобрения, может быть, восхищения или той самой загадки, которую в юности всегда ищешь в таких глазах. Меровей был храбр, не стеснителен и в определенной степени дерзок, что позволяло ему без всяких угрызений совести затянуть себя в самое опасное или невероятное приключение, которое ему удалось бы выдумать. И он даже не будет вспоминать материнских слов или отцовских предупреждений - куда им до его юности и силы!
Они могли бы не волноваться за Меровея, ведь в каком-то роде Меровей уже давно всех перерос. По крайней мере, сам он так считал уже довольно давно. С тех пор, как впервые вышел в лес в одиночку.
- Вот если тебе интересно,  я - Меровей, - без ложной скромности, но весьма ненавязчиво представился он. В его словах звучало достоинство и чувствовался боевой дух!
А травяные глаза Меровея, хитрые и коварные, поглядывали то за её спину, то вбок, то вниз, то на ветви - словно и впрямь лиственный шорох лесного духа привлекал его взгляд.
- Твоя очередь, ага, - подмигнул он, улыбаясь и стараясь заглянуть ей в глаза - ему хотелось поймать её взгляд!
И даже если взгляд в какой-то момент казался отчужденным, Меровей ни за что не расстраивался - он этого не любил и не умел.

Казалось, игривое настроение Меровея вовсе не затронуло её. Ну а черношкурого это совершенно не печалило - в нём запаса энергии хватило бы на пятерых. Он видел забавным и странным тот факт, что незнакомка отнеслась столь серьезно ко всем этим его придумкам. "Или не серьезно? Или просто все эти одиночки кажутся мне слишком серьезными?"
Может, ей и не нравилось, что первый встречный сходу старается навязаться и стать ближе, но Меровей в силу своей юности и неопытности практически не замечал этого и недовольство волчицы раззадоривало, было своеобразным согласием с её стороны вступить в его игру. Так сказать, кошки-мышки.
Да и на её шипение он постарался как можно более нагло заглянуть ей в глаза. Вся его сущность желала её растормошить, привести в чувство.
Меровей пихнул лапой в её сторону охапку желтых листьев будто невзначай.
- Соул, - мягко улыбнулся он, делая шаг назад. - И ты спрашиваешь меня, зачем мне этот дух? О, что ж, это просто старая сказка моей матери - найти осенью под клёнами лесного духа и быть счастливым. Не знаю, есть ли в ней правда, но эта ведьма умудрилась чрезвычайно лихо меня покинуть. Давненько я её не видел, хоть мы и остались с ней неплохими друзьями. И что же, лесной дух, как мне понять, дух ты или не дух?
Он потянулся к ней носом, но с наигранным испугом отдернулся. - Вот как мне понять, а? Ты ведь даже дотронуться до себя не даешь. Вдруг я сейчас тебя трону, а ты исчезнешь? Ты этого боишься? Или чего? Что не так, может, я смогу тебе помочь, лесной дух?
Меровей опустил плечи и шею и постарался повернуть голову так, чтобы заглянуть в глаза Соул. Она постоянно отводила взгляд, так что он даже не мог понять до конца их цвет.
Разочарованно вздыхая, молодой волк приподнимался, чтобы вскоре вновь попытаться поймать взгляд Души.
Пусть, она была и не первой из этих непонятных одиночек, которых Меровей встречал в этих местах, у неё были свои отличия, как и у каждого из них. Соул не стремилась рассказывать о своих странствиях или хвастаться победами, да и не выглядела она как иные из матерых бродяг. Хотя те, конечно, сюда не сунутся - они держат, пусть и малые, а территории. А при взгляде на Соул, сразу как-то понималось, что кроме пушистого хвоста и затравленного взгляда у неё ничего особо нет. Да и выглядит она беззащитнее иных переярков из меровеевской стаи. Он так подумал, что если бы не начал с придурковатой игривости, а напал бы, как всякий нормальный агрессор, она наверняка просто шуганулась бы и решила избежать битвы. Нет, Меровей не стал бы принимать за неё подобных решений, но просто видел по её относительно целой шкуре, что Душа - не большой любитель марать её шрамами от чужих клыков.
И даже если она хотела выглядеть сильной и независимой, Меровей уже довольно четко знал - ей нужна помощь. Не важно, какая именно. Просто нужна.